Современные люди — очень интересные создания. Они, например, боятся своей еды. Невозможно включить телевизор или открыть новостной сайт, чтобы не услышать очередной рассказ о том, как злые пестициды, объединившись с генетически модифицированной кукурузой, готовятся истребить человечество.
Если у тебя паранойя, это не значит, что за тобой никто не гонится. Наши предки были прекрасно знакомы с этой аксиомой. Значительную часть эволюционной истории они были не столько охотниками, сколько едой, и это отложило отпечаток на современных нас, строящих цивилизацию каких-то жалких 20 000 лет. Самые смелые и любопытные представители нашего вида погибали в пасти крокодила или пещерного медведя. Самые осторожные выживали и оставляли потомство. До тех пор, пока наконец не появились мы. Не слишком богатые наследственным героизмом, увы.
Сегодня вокруг нас очень мало крокодилов и пещерных медведей, но нам все еще страшно. Нам просто не может быть не страшно — такова природа человека, запрограммированного на регулярные приступы ужаса и подозрительности. Бояться абстрактно неинтересно, поэтому мы, верные традициям наших параноидальных предков, охотно пугаемся вещей на первый взгляд чрезвычайно мирных, если не сказать, скучных. Например, общество в целом очень любит бояться новых технологий. Мы находим источники опасности в проделках фармкомпаний и производителей продуктов питания. В ГМО и пищевых добавках. В удобрениях и пестицидах. Хотя определение «мирно и скучно» лучше всего описывает положение дел в современной индустрии производства питания, в которой как раз все обстоит очень неплохо.
Синтетические удобренияЗемледелие — важнейшее изобретение человека, который раньше жил в гармонии с доброй природой (лет двадцать в среднем), а теперь стал жертвой испорченного технологиями современного общества (в котором большинству из нас удается промучиться в 3–4 раза дольше). Первые фермеры довольно быстро столкнулись с проблемой: земля дает хороший урожай очень недолго. Если хочешь вырастить много зерна, надо распахивать новые земли. Видимо, в земле есть какая-то ограниченная сила, которая позволяет растениям расти. Постепенно люди научились восстанавливать эту таинственную силу. Придумали трехпольную систему земледелия. Стали удобрять землю навозом, который, как оказалось, содержит эту таинственную силу в избытке. С научно-технической революцией пришло понимание, что сила эта не имеет под собой мифической природы. Это не что иное, как химические вещества, необходимые для развития растений. Они-то и содержатся в навозе. И пожалуй, самые дефицитные из этих веществ — соединения азота, в том числе нитраты. Да-да, те самые злые нитраты, об опасности которых нам бесконечно трубят газеты и телевизор. Хотя вообще-то нитраты содержатся в любой почве, они важны для растений, при их достатке растения вырастают толще и счастливее. Во второй половине XIX века рост населения потребовал увеличения производства еды, и навоза на всех стало не хватать. Стало вдруг понятно, что если срочно не достать удобрений, то всем может стать плохо и голодно. Сначала люди полностью «съели» все запасы гуано на планете, не забыв попутно уничтожить несколько уникальных экосистем и немного поубивать друг друга в войне за владение ценным ресурсом. Потом начали разработку залежей селитры, которые тоже неожиданно начали подходить к концу. Казалось, гибель неминуема.
Апокалипсис был отменен в начале прошлого века. Немецкий химик Фриц Габер придумал способ фиксировать азот из атмосферы в виде аммиака и заодно получил за это Нобелевскую премию. Из аммиака можно было делать азотные удобрения, в том числе те самые нитраты, которыми пугают в телевизоре. Между прочим, три четверти атомов азота в нашем теле попали в него в результате этого открытия. Можно сказать, что мы состоим из удобрений. Или еще правильнее: если бы не эти удобрения, три четверти современного человечества блистало бы сейчас своим отсутствием. На них не хватило бы азота, поэтому излишки людей погибли бы в результате голода и страшной резни за продовольствие — лежали бы и обогащали своими останками почву. Очень органичненько.
И когда тебе говорят, что «органическое земледелие» спасет человечество, — тебе лгут. Оно его убьет. И когда тебе говорят, что органические удобрения полезнее синтетических, — тебе опять лгут. Потому что молекулы в тех и других совершенно одинаковые (правда, в синтетических удобрениях не содержатся, например, болезнетворные бактерии, глисты и масса других приветов от натуральной природы). А всю правду про эффективность натуральных удобрений могли бы рассказать индейцы майя. По одной из самых убедительных версий, их цивилизация погибла, когда количество населения вышло за пределы возможностей истощенной земли. Им не повезло, у них не было Габера. А у нас был.
ПестицидыУдобрения — это хорошо. Но рост населения продолжился, и потенциал роста в производстве еды за счет синтетических удобрений в первой половине прошлого века был исчерпан. Требовалось новое решение, и его дала вовремя подоспевшая так называемая «зеленая революция» — целый комплекс инноваций в сельском хозяйстве. Одним из двигателей «зеленой революции» стали пестициды — вещества, которые уничтожают вредителей и сорную траву. Пестициды — это, конечно, химия, потому что вообще любое вещество по определению химия, никуда от этого не деться, так по-подлому устроена Вселенная. Пестициды, безусловно, вредны. Для вредителей. Иначе бы их никто не применял. А вот культурным растениям и, как следствие, человеку они приносят огромную пользу.
Пестициды — это не изобретение человека. Это изобретение растений. Растение обычно не может дать сдачи своим врагам, настучав им листьями по хищной макушке, и ему приходится по-хитрому обороняться от желающих его съесть. Каждый вид делает это как может. Кофе и чай используют ядовитый инсектицид кофеин. Ива — аспирин. Апельсины накапливают в корках терпены — пестициды, запах которых нам кажется таким сладким и приятным. Стручки ванили убивают желающих полакомиться ванилином. Мята использует ментол в качестве антибиотика и фунгицида. Капсаицин в красном перце навсегда отбивает желание у вредителей перекусить яркими плодами. Любые специи и приправы — это пестициды в чистом виде. Неслучайно народная мудрость для опрыскивания растений от вредителей рекомендует использовать разные настои пряных растений.
Есть в природе и растения, защитные вещества которых опасны не только для насекомых и растений-паразитов, но и для млекопитающих, например для человека. Такие растения мы называем ядовитыми, хотя в той или иной степени любое растение на этой планете хоть для кого-то ядовито. Более того, в увеличенной дозе смертельным ядом для нас могут стать и вещества, содержащиеся в самых, казалось бы, обычных растениях: картофеле, яблоках, помидорах или салате.
Когда тебе говорят, что «натуральные вещества из растений» полезны и безвредны, в отличие от искусственных, — тебе лгут. Свойства вещества вообще-то не определяются происхождением — это основы атомно-молекулярной теории. Современные синтетические средства намного безопаснее пестицидов первых поколений и любых натуральных средств обработки растений, да еще при этом значительно эффективнее. Их безопасность и токсичность изучены. Отравиться ими, конечно, можно, если съесть сразу стакан. Но остаточные количества в готовом продукте не опаснее запаха ванили в творожном десерте, а польза от них огромная, ведь вредители и сорняки способны уничтожить урожай гораздо эффективнее любой засухи. Попытка отказаться от использования пестицидов сейчас была бы в миллион раз опаснее попытки отказаться, например, от антибиотиков. За год без антибиотиков умерло бы несколько десятков миллионов человек, а отними у нас синтезированные пестициды — и в течение года от голода умрет миллиард. Нет, конечно, небольшие эко-органик-натур-фермы могут баловаться, выращивая за дикие деньги погрызенные слизняками морковки для ценителей прекрасного, но для массового производства пищи пестициды абсолютно необходимы.
Селекция и ГМОПриятное уху широкой публики понятие «селекция» и противное ему же словосочетание «генетическая модификация» по сути одно и то же действие: повышение производительности промышленных живых организмов. Еще точнее, генетическая модификация есть естественное и логичное развитие селекции.
Природа вовсе не встречала нас тут пряниками с плюшками. Обилие растительной пищи в своем рационе человек сумел получить, только изрядно покуражившись над растениями. Дикие яблоки кислы и тверды. Дикий картофель несъедобен. Дикая кукуруза плодоносит такими невзрачными початками, что хвала индейцам, сумевшим угадать в этой траве хоть какую-то съедобность. Нужно понять главное: ни одно растение в мире не было от природы готово вступить в дружбу с человеком. Деревья могли приманивать птиц, чтобы те разносили их семена. Кусты могли заигрывать со жвачными животными, чтобы те носили их колючие соцветия в своей шерсти. Но на человека растительный мир Земли хотел плевать с высокой колокольни. Все растения, которые тысячу лет сопровождают человека, были в свое время нами изувечены и модифицированы нужным нам образом. Селекция возникла одновременно с земледелием. Постепенно, отбирая лучшие семена для культивирования, мы неузнаваемо изменили натуральные растения, превратив их в нежизнеспособных мутантов. Эти мутанты могут расти только в специально созданных для них условиях, защищаясь от сорняков и вредителей лишь с нашей помощью; им необходимы специальное питание, полив, аэрация и десять тысяч чертей в ступе. Никакой естественности и натуральности нет ни в поле спелой пшеницы, ни в отягощенных плодами яблоневых садах — сплошное насилие над природой. С открытием законов наследственности Менделем и трудами Мичурина селекция вышла на новый уровень — целенаправленного выведения сортов с желательными признаками. С этих пор мы не просто скрещивали растения. Теперь мы травили их семена ядами и облучали радиацией, вызывая неконтролируемые мутации и наблюдая, что из этого получится. Если получалось что-то интересное, мы пытались это использовать (большая же часть этих мутаций приводила к бесполезным либо вовсе пугающим эффектам). Именно таким образом было получено большинство сортов употребляемых нами сегодня овощей, злаков и фруктов. А потом мы научились делать ГМО. На смену топору пришел скальпель. Вместо того чтобы, как при селекции, менять наугад половину генов у растения или заставлять генокод растения сходить с ума, воздействуя на него радиацией, мы научились вставлять один-единственный ген в строго запланированный участок ДНК. Современные требования безопасности обязывают проводить всесторонние исследования получившегося сорта, годами тестировать его на возможные риски. Однако именно сейчас человечество вдруг решило, что попытки улучшить растение чудовищно опасны. Но когда тебе говорят, что ГМО опаснее селекции, — тебе лгут. Когда тебе говорят, что «чужие гены могут встроиться в твой собственный ДНК», — тебе лгут. Ведь если бы гены умели скакать по хромосомам прямо из желудка, мы все давно уже были бы свеклообразны и картофелеподобны.
А ведь ГМО — не просто самый безопасный метод изменения растения нужным нам образом. Это еще и гарантия выживания человечества в будущем. Даже самые лихие селекционные методы, предполагающие, например, радиоактивное облучение растений и семян, часто не могут решить многие задачи, которые решают ГМО. Селекцией не получится вывести рис, содержащий бета-каротин, способный избавить от дефицита витамина А и ежегодно спасать полмиллиона детских жизней. Не удастся сделать картофель, который будет устойчив к фитофторе и колорадскому жуку одновременно. Селекцией не получилось бы заставить бактерии синтезировать человеческий инсулин. Не получилось бы с помощью селекции и сократить применение дорогостоящих пестицидов в сельском хозяйстве. Вот что говорит А.К. Гапоненко, главный научный сотрудник Института биологии развития им. Н.К. Кольцова РАН, доктор биологических наук, профессор: «У нас насекомые съедают до 25% урожая, а борются с ними только пестицидами, причем часто в повышенной против всяких норм концентрации. Цена вопроса для химической промышленности, по моим подсчетам, около 80 миллиардов рублей ежегодно».
Опасения экологов о негативном влиянии ГМО на природу вообще сегодня подтверждаются с точностью до наоборот. Внедрение ГМО способствует снижению использования пестицидов, приводит к восстановлению биоразнообразия. Уже ведется проект по объединению в симбиозе пшеницы и азотфиксирующих бактерий, который в случае успеха позволит отказаться даже от использования азотных удобрений. Выведение засухо- и солеустойчивых сортов даст нам возможность использования земель, казалось бы навсегда утраченных для сельского хозяйства. Да любой нормальный эколог за такие перспективы родину продал бы!
Читать далее — http://www.maximonline.ru
Сергей Белков
Комментариев нет:
Отправить комментарий